ситуационные исследования

СИТУАЦИОННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ (англ. case studies) — один из весьма распространенных и широко обсуждаемых методов социально-гуманитарных наук. В самом общем виде С. и. представляют собой междисциплинарную методологию анализа индивидуальных субъектов, локальных групповых мировоззрений и ситуаций, используемую в клинической психологии, социологии, этнографии, в ряде современных эпистемологических течений (когнитивной социологии, социальной эпистемологии, антропологии познания). Именно в последних он получает специальную разработку, поскольку ситуационный анализ вносит существенную новизну в сферу социально ориентированных теоретико-познавательных исследований.

Термин «case studies» возник, по-видимому, в юридической и клинической практике, коль скоро некоторые значения англ. слова «case» подчеркивают индивидуальность, персонифицированность объекта («прецедент», «лицо, находящееся под наблюдением»). Сама идея ситуационной методологии восходит к «идеографическому методу» баденской школы неокантианства и к герменевтике В. Дильтея, биографическим исследованиям творческого процесса (К. Ломброзо, Ф. Гальтон, Л. Терман). Она содержит убеждение в уникальности культурного объекта, в невозможности его объяснения на основе общих законов; понимание и феноменологическое описание как оптимальных методов анализа; ситуационной (т.е. изменчивую и локальную) детерминации события. «Нам придется принять во внимание ситуационную детерминацию в качестве неотъемлемого фактора познания — подобно тому, как мы должны будем принять теорию реляционизма и теорию меняющегося базиса мышления, — утверждает основоположник социологии знания К. Мангейм, —... мы должны отвергнуть представление о существование «сферы истины в себе» как вредную и недоказуемую гипотезу» (Mannheim К. Ideology and Utopia. N.Y., 1936. P. 301). Различают два типа С. и. — текстуальные и полевые (возможно их объединение). Примером первых могут служить работы историка А. Койре, вторых — антрополога М. Дуглас. Все они содержат элементы микросоциологического подхода, коль скоро локальной детерминации,«внутреннейсоциальности»придаетсяприоритетное значение. Последняя понимается как замкнутая система неявных предпосылок знания, складывающихся под влиянием специфических для данной группы и ситуации форм деятельности и общения, «концептуальный каркас» и ситуативный контекст, определяющий значение и смысл отдельных слов и поступков. Многообразие и взаимная нередуцируемость ситуаций и субъектов имеет фундаментальный характер, из чего следует предпочтение дескриптивного метода анализа знания перед нормативным.

Тенденции историзации и социологизации эпистемологии побуждают Д. Блура, Г. Коллинза, М. Малкея, К. Кнорр-Цетину, Б. Латура, С. Вулгара и др. обратиться к С. и. как к альтернативе методу рациональной реконструкции истории науки К. Поппера. Образец обнаруживается в анализе языковых игр Л. Витгенштейна. Согласно последнему, значение терминов языка возникает в ситуациях их употребления. По аналогии с витгенштейновским анализом различных языковых ситуаций как разных форм жизни С. и. раскрывают содержание некоторой системы знания в контексте конечного набора условий, исходя из того, какие социокультурные функции она выполняет. Когнитивные социологи ссылаются при этом на идею «полного описания» Г. Райла, тезис онтологической относительности У Куайна, гештальтпсихологию, метод «grid and group analysis» антрополога M. Дуглас, методику «плотного описания» культуролога К. Гирца, «прикладную социологию» А. Шюц а, художественно описывающую образы «чужака», «новичка» и др. Определенную связь с методологией case studies имеет и введение в научный и философский оборот понятий «ситуация», «коммуникативная ситуация» (К. Ясперс, Т. Дридзе).

Методология С. и. переворачивает традиционное отношение между эпистемологией, с одной стороны, и историей и социологией знания — с др., как между общим и частным. Исторические и социологические примеры теперь не столько подтверждают или иллюстрируют теорию познания, сколько «показывают» (по Витгенштейну) многообразие типов и форм знания, образующих реальный познавательный процесс. Т е м самым оказывается влияние на теоретический статус эпистемологии, в которой начинают преобладать не абстрактные теории, а методы анализа социального содержания знания. Неоднозначные следствия из этой трансформации, в том числе для нового понимания природы философии вообще, — проблема, заслуживающая самого внимательного анализа и обсуждения.

См. также Контекст, Дискурс-анализ, Смысл.

И.Т. Касавш