нарратив

НАРРАТИВ (от лат. narrare — языковой акт, рассказ) — понятие, фиксирующее способ бытия повествовательного текста, в котором сознание и язык, бытие и время, человек и мир оказываются тесно взаимосвязанными. Сама тематизация мира жизни, задающая фигуры событий, их взаимосвязь, а также коды и адреса сообщений, строится в опоре на очевидности сознания, которое имеет некую привилегированную позицию «всевидящего ока». В философии языка она сменяется позицией «говорящего субъекта», который, выступая держателем нарративных кодов, тематизирует и упаковывает события, тем самым финализируя их.

Нарративная форма первенствует в формировании традиционного знания. Народные истории рассказывают о том, что можно назвать успехами или неудачами, легитимируют общественные институты (функция мифов), предлагают различные модели интеграции в установленные институты (легенды, сказки). Таким образом, рассказы позволяют, с одной стороны, определить критерии компетентности, свойственные обществу, в котором они рассказываются, а с др. — оценить, благодаря этим критериям, результаты, которые в нем достигаются или могут быть достигнуты. Нарративная форма, в отличие от развитых форм знания, допускает внутри себя множественность языковых игр. Так, в рассказе можно найти денотативные высказывания, обращенные к небу, к временам года, к флоре и фауне; деонтические высказывания, предписывающие, что нужно делать в отношении самих этих референтов или в отношении родства, различия полов, детей, соседей, чужеземцев и т.д..; вопросительные высказывания; оценочные высказывания и т.д. Важным достоинством рассказа является его утвердительная тональность. Рассказчик славит героев, гордится своими предками и внушает уверенность слушателям. Утрата такого рода нарциссизма в науке привела к тому, что ее объяснения мира внушают неуверенность и страх (ужас Б. Паскаля).

Классической сферой возникновения и функционирования рассказа выступает нарративная история (А. Тойнби, П. Рикер, Дж. Каллер, А. Карр, Ф. Кермоуд и др.). Как теоретическая дисциплина история конституируется в качестве нарратологии — теории лингвистического производства (А. Данто, У Гелли, М. Уайт, Т. М. Гуд идр.). В рамках нарративной истории смысл события трактуется не как фундированный «онтологией» исторического процесса, но как возникающий в контексте рассказа о событии и имманентно связанный с интерпретацией. Рефлексия над прошлым, по оценке X. Райта, — это всегда рассказ, организованный извне, посредством внесенного рассказчиком сюжета, упорядочивающего повествование. Уайт выделяет следующие уровни концептуализации в исторических сочинениях: хроника, история, тип построения сюжета, тип доказательства, тип идеологического подтекста. Он использует коммуникативный подход и считает историка медиумом, который отбирает из исторического поля источников отдельные элементы, складывает их в определенную историческую картину и передает ее аудитории.

Б. В. Марков

Н. находится в ряду понятий, актуализированных лингвистическим поворотом (дискурс, текст, контекст и т.д.), и в настоящее время претендует на междисциплинарный статус в гуманитарных науках (в истории, психологии, социологии, социальной антропологии). В рамках конструктивистской эпистемологии Н. выступает как один из основных способов производства знания. В современном информационном обществе («обществе знания»), где властвуют медиа-коммуникации, в качестве знающего выступает не автор открытия, исследователь, но тот, кому дали слово,— «человек у микрофона», рассказчик, транслятор вторичных сведений, политически ангажированный оратор. Абсолютизация специальнонаучного и ограниченного значения понятия «Н.» ведет к приоритету интерсубъективности перед объективностью; на место процедур исследования и открытия подставляет процесс артикуляции и социализации результатов, что в перспективе означает девальвацию реального познания вообще.

И. Т. Касавин